The Day Before

Ты просыпаешься с сухостью во рту и звоном в ушах — будто кто-то выдернул вилку из розетки твоей прежней жизни. Где-то за окном скрипят шины, пахнет горелой резиной и разложившимся мясом. Америка больше не страна, а зияющая рана: вирус превратил людей в голодные рты с когтями. Ты не помнишь, как здесь оказался. Но теперь каждый день — это счетчик: пульс в висках, холодный пот на спине, пальцы, лихорадочно перебирающие пустые карманы.

Город дышит. Вернее, хрипит. Разбитые витрины мерцают осколками под солнцем, ветер шевелит обрывки рекламных баннеров — призраки прошлого. Ты идешь по треснувшему асфальту, и каждый шаг отдается эхом в пустом черепе небоскребов. Вон там, за углом, шевелятся тени… Зараженные? Бандиты? Или просто игра света? Лучше сверни в аллею — если успеешь.

Колонии выживших — островки тепла в этом хаосе. Здесь пахнет жареным кофе и порохом, кто-то торгует патронами прямо из багажника разбитой полицейской машины. Но безопасность обманчива. Через час тебя уже будет тошнить от консервов, а за спиной зашевелится старый страх: что если они тоже заражены? Просто еще не знают об этом…

Лес глушит шаги мокрым ковром хвои, снежная долина слепит глаза белизной — но под ней чернеют провалы промерзших туннелей. Ты идешь, спотыкаясь о забытые вещи: детский рюкзак с расколотым планшетом, свадебное фото в луже бензина… А потом — выстрелы. Резкий запах серы из ствола. Кровь на снегу выглядит как дешевый сироп.

Ты научишься спать с пистолетом под подушкой (если найдешь подушку). Различать по звуку скрип половиц — ползет зараженный или просто дом оседает? Ждать, когда раненый противник доползет до тебя по битому стеклу, и тогда… Ну ты понял. Здесь все решает вопрос: ты первый нажал на курок или нет?