Aftermath

Ты проснешься в липком полумраке, и первое, что почувствуешь — запах ржавой воды, въевшийся в стены. Чарли Грей не помнит, как оказалась здесь. Только обрывки: вспышки на орбите, треск перегруженных систем, детский смех Сэмми… исчезнувший в грохоте падающих зданий.

Её мир теперь — это трещины на асфальте, заполненные чем-то черным и пульсирующим. Ты будешь шагать по улицам, где ветер шепчет обрывки радиопереговоров, а тени сливаются в очертания *чего-то*, что не должно двигаться так… прерывисто.

Оружие? Да, но ствол нагревается быстрее, чем дрожь в пальцах. Патроны — редкие, как солнечный свет за пеленой дыма. А ещё этот звук — скрежет когтей по металлу где-то за спиной. Охотник не спешит. Он знает: ты уже на грани.

Голод сводит желудок узлом, но последняя банка тушенки может понадобиться завтра. Или для ловушки. Или чтобы подкупить того бродягу у старой аптеки — его глаза слишком блестят для живого человека.

Крафт — это не меню с иконками. Это гайки, вырванные зубами из разобранного дрона, и надежда, что скрученная хламом самоделка не взорвется в лицо. Чертежи? Их рисуют кровью на обрывках обоев…

А потом — музыка. Не та, что играет из динамиков, а та, что просачивается сквозь стены: бас UNKLE, растворяющийся в воем сирен. Она напоминает: ты всё ещё человек. Пока ищешь Сэмми. Пока не смотришь слишком долго на артефакт над ратушей — он ведь *дышит*…

Станция была ошибкой? Возможно. Но разве важно это сейчас, когда воздух на вкус как пепел, а каждый выстрел оставляет послевкусие медного страха?