Clink

Ты просыпаешься от звона — не в ушах, а где-то в костях, будто кто-то ударил по рёбрам вибрирующим прутом. Дверь в коридор заперта. Ключ исчез. Вчерашние таблетки оставили во рту привкус мокрого картона, но сегодня это не объяснит пятно на кафеле: чёрное, пульсирующее, пахнет как гнилой зуб. Зеркало в ванной запотело, кроме одного места — там детский почерк вывел «поиграй со мной». Ты знаешь этот почерк.

Дом дышит. Пол скрипит под босыми ступнями, но это не просто скрип — звук повторяет ритм твоего сердцебиения. Кукла разобрана по всему дому: глаз под кроватью, рука за холодильником, волосы в ящике с столовыми приборами. Собираешь её — и тогда гаражная дверь открывается не на улицу, а внутрь себя.

Лестницы здесь растут как грибы после дождя: поворачиваешь голову — и вот уже новые ступени врезаются в потолок. Стены шевелятся — нет, это гробы, вмурованные в штукатурку, их крышки слегка приоткрыты. Черви не ползают по полу… они свисают с потолка, как живые провода. А тот звон? Он теперь слышен кожей — холодный, как скальпель на запястье.

Бабушка говорила о проклятии или просто кашляла в платок? Ты помнишь только её руки: сухие ветки, обмотанные нитками. Головоломки здесь простые — открутить крышку с банки детских страхов, найти спрятанное под языком слово. Но ответы липнут к пальцам как варенье из забытого лета.

Шестьдесят минут. Ровно час нужно, чтобы понять: потустороннее всегда было твоим вторым диагнозом.