103

Лили всегда знала, как спрятаться. Стены ее воображения смыкались плотнее, чем двери в отчем доме — там, где другие дети видели пустоту, она строила целые миры из теней и полушепотов. Но что, если однажды щелкнет замок, и сквозь трещину просочится не свет, а запах старой крови, въевшейся в дерево?

Ты вернешься туда. Не захочешь — но ноги сами понесут по коридорам, которые теперь кажутся уже. Пальцы будут скользить по обоям, оставляя следы на выцветших розах… а они в ответ шевельнутся, будто под ветром. Ты помнишь этот звук? Сухой шелест волос на полу.

Каждый предмет здесь — обломок памяти. Кукла с одним стеклянным глазом повторяет твое имя, пока ты не развернешь ее голову на 103 градуса. Почерк в дневнике расползается, будто чернила смешали со слезами. Даже воздух густеет к полуночи — приходится продираться сквозь него, как сквозь паутину.

Головоломки не требуют логики. Ты просто смотришь. Слишком долго. И тогда комната наклоняется, вытряхивая из углов то, что пряталось: детский смех с привкусом железа, тень руки на стене — не твоей, нет — и цифры. Они везде. На циферблате сломанных часов, на страницах книг с вырванными главами…

Время здесь не линейка, а петля из расплавленного воска. Оно капает тебе за воротник, прилипает к векам. Ты думаешь, убежище Лили было игрой? Дом строили не из фантазий. Его возводили вокруг правды — кирпич за кирпичом, крик за криком…

Попробуй закрыть глаза. Сейчас ты услышишь, как скрипит качель во дворе. Пустая.