Inner Ashes

Ты просыпаешься. Или нет? Стены комнаты то ли сдвигаются, то ли это веки слипаются от утренней сухости. На тумбе — фотография в раме, но лицо девушки на ней расплывается, будто под водой. Ты знаешь, что это Энид. Дочь. Должен знать.

За окном шуршит дождь, а в голове — белый шум, прерывистый, как плохой радиоприем. Иногда прорываются обрывки: смех, запах жареных тостов, чьи-то руки, сжимающие твои плечи. Но когда пытаешься ухватиться за эти ниточки, они рвутся, оставляя ладони липкими от беспокойства.

Потом начинается другое. Острова. Не те, что на карте — эти плавают в тумане, обломки воспоминаний, скрепленные логикой сна. Здесь песок хрустит под ногами, как битое стекло, а деревья растут корнями вверх. Ты идешь по ним, спотыкаясь о собственные мысли, собирая обломки пазла: записки с дрожащими буквами («ключ… под ковриком?»), игрушечные фигурки танграма, которые складываются в лица из прошлого.

А потом — щелчок. И вот ты уже на кухне, и Энид ставит перед тобой чашку. «Кофе, как всегда», — говорит она, но ты не помнишь, как «всегда». Чашка обжигает пальцы, пар стелется над столом, и на секунду кажется — вот он, момент ясности… но пар рассеивается.

Ты роняешь ложку. Она звякает об пол — резко, болезненно. Энид вздрагивает. Ты видишь это по тому, как напрягаются ее плечи: она ждет очередной вспышки раздражения или пустого взгляда? Может быть… может быть…

Игра не объясняет — она заставляет кожу покрываться мурашками каждый раз, когда реальность дает трещину. Когда зеркало отражает не тебя, а незнакомца с твоими морщинами. Когда часы тикают громче собственного сердцебиения. Ты не просто решаешь головоломки — ты выкапываешь себя из-под слоев песка и забытых имен.

А потом снова остров… или комната? Рука на выключателе замирает: свет включить или выключить? Может быть, тьма надежнее?