The Dead Tree of Ranchiuna

Ты идешь. Ноги вязнут в пепле, который когда-то был травой, а ветер шепчет что-то на языке, забытом даже мертвыми. Это не прогулка — это раскопки собственной памяти, где каждый камень помнит твой страх.

Локации сменяют друг друга, как страницы плохо сшитого дневника: вот дом с выбитыми окнами — его стены пахнут сыростью и старыми газетами, вот поле, где ржавые качели скрипят под невидимым весом. Головоломки? Они возникают неожиданно: повернешь камень — и земля под ногами гудит, будто проснулась.

А потом видения. Без предупреждения. Ты не зритель — ты случайно наступил на чью-то тень, и она вскрикнула сценой из прошлого: вот мужчина бьет кулаком по столу, вот ребенок прячет лицо в ладонях. Звуки обрываются на полуслове, оставляя во рту привкус металла...

Два часа — и время здесь течет иначе. То растягивается, как резина, то проваливается в черные дыры диалогов. Концовка не ставит точку — она развязывает петлю на горле. Но если вернешься, найдешь новые следы: обрывок письма под корнями, треснувую куклу в колодце.

Движок не грузится — он дышит. Ты чувствуешь каждый пиксель травы, каждый блик на ржавом гвозде. Камера переключается между первым и третьим лицом, будто кто-то то подглядывает за тобой со стороны... или внутри?

Музыка — это не фон. Это вибрация в костях. Где-то между нотами застревают голоса тех, кто здесь жил. Или не жил?

После финала мир не исчезает. Он ждет, когда ты вспомнишь еще одну деталь... или она вспомнит тебя.