Before I Forget

Дом пахнет пылью и застоявшимся чаем — сладковато-горький запах, который въедается в кожу. Ты идешь по комнатам, пальцы скользят по потрескавшемуся лаку пианино, натыкаются на липкие пятна от варенья на кухонном столе. Каждый предмет здесь кричит тише шепота: оборванный календарь хлопает на сквозняке, как крыло подстреленной птицы.

Почему в спальне до сих пор лежат два стакана у кровати, если она живет одна?

Сунита не помнит. Вернее, помнит обрывками: вот теплая ладонь на плече, вот смех, разбитый вдребезги о тишину. Но чья это рука? Чей смех? Воспоминания путаются, как нитки в забытом вязании — потянешь за одну, а распустится совсем другое.

Ты подбираешь фотографии с пола — выцветшие прямоугольники, где лица стерты до бледных пятен. На одной кто-то обнял ее за талию, но тень от дерева съела половину силуэта. На другой — пустое место на диване с продавленной подушкой… Кто там сидел?

Пианино играет само — клавиши западают, мелодия спотыкается. Сунита знает эту пьесу. Или ей кажется? Пальцы сами ложатся на клавиши, но вместо музыки выходит какофония. Может, так и должно быть — прошлое уже не собрать в гармонию.

В ванной зеркало затянуто туманом. Если провести ладонью, на секунду покажется лицо… но это не ее отражение. Или ее? Глаза чужие — слишком грустные. Зубная щетка одна, а зубная паста с мятой — она ненавидела мяту.

Комоды напичканы безделушками: билеты в кино с неразборчивой датой, пуговица от мужской рубашки, сухие лепестки между страницами книги… Каждая вещь обжигает, как раскаленный уголек. Но бросить нельзя — вдруг это последнее доказательство, что она не всегда была здесь одна?

Ты открываешь окно — воздух с улицы пахнет дождем и сиренью. Суните кажется, что когда-то этот запах значил что-то важное… или это опять игра памяти? Дом молчит в ответ. Только часы на кухне тикают громче обычного — отсчитывают время, которого у нее уже нет.