Despair (RenPy)

Он уезжает, когда запах гари въедается в стены дома настолько, что даже открытые окна не спасают. Чемодан с вещами, которые больше не пахнут *ими*, паспорт с новой фамилией и этот странный зуд под кожей — будто кто-то вырвал кусок памяти вместе с нервными окончаниями.

Класс F встречает его смешками за спиной и партой, исчерченной ножом. Здесь никто не прячет взглядов ниже пояса, а учителя делают вид, что не замечают синяков на коленях учеников. Ты попробуешь отшутиться, когда соседка по парте положит руку тебе на бедро — ее пальцы холодные, как металлическая линейка. Но смех застревает в горле...

Ночью скрип кровати в общежитии сливается со стонами за тонкой стеной. Ты закрываешь глаза, а под веками всплывают обрывки: мамино платье в луже (дождь? или нет?), чьи-то часы на запястье (отец никогда их не снимал). Утром находишь на ладони следы от ногтей — свои собственные.

А потом будут губы, прижатые к твоему уху слишком влажно, шепот: «Ты же знаешь, почему тебя отправили *именно* сюда?». Кто-то роняет учебник — громко, как выстрел. В углу класса пахнет перегаром и дешевой помадой. Ты выбираешь между ударом в лицо и поцелуем, но разве это вообще выбор?

Семейные фото в телефоне покрываются трещинами после каждого звонка из «того» мира. Бабушкин голос дрожит: «Ты должен вернуть то, что взял». А что ты взял? Память лжет, как синяк под тональным кремом одноклассницы.

Здесь решения принимаются на ощупь: включишь свет — увидишь следы чужой помады на своей бритве, проведешь пальцем по экрану — получишь сообщение без подписи («Они знают про пожар»). Иногда кажется, что стены дышат в такт твоему сердцу... если оно еще твое.