Law School

Ты входишь в Стоклинбург с комком в горле — не от страха, а от предвкушения. Воздух здесь пахнет старыми книгами и кофе, который варят до черноты. Мраморные ступени под ногами холодные, даже сквозь подошвы новых ботинок.

А вокруг — они. Будущие судьи, прокуроры, может быть, предатели. Кто-то уже щурится, оценивая тебя взглядом, кто-то нервно перебирает страницы конспекта с желтыми пятнами от маркера. Ты думаешь, это просто лекции? Попробуй просидеть три часа над делом о наследстве, когда за соседним столом шепчутся двое, и один из них — твой единственный союзник в этом аду. Или не союзник?

Каждый вечер в общежитии — это гул голосов сквозь тонкие стены. Смех, споры, чей-то сдавленный плач. Ты включаешь настольную лампу, и ее свет режет глаза, но ты листаешь учебник снова. Потому что завтра — мутный взгляд профессора Ланкастера, который заметит малейшую ошибку. Его пальцы постукивают по столу, будто отсчитывают секунды до твоего провала.

А еще выборы в студсовет. Вчерашняя дружба превращается в расчетливую игру: кто-то предлагает "взаимовыгодное сотрудничество", кто-то вдруг вспоминает твою оплошность на семинаре месяц назад. Ты чувствуешь, как напряжение оседает на плечах тяжелым плащом... или это просто усталость?

Здесь даже тишина кричит. Скрип пера в библиотеке, ледяное "Доброе утро" от того самого парня с третьего этажа, шелест денег в кармане того, кто уже купил себе место на стажировке. Ты все еще веришь, что справедливость — это что-то большее, чем удачно подобранная цитата из учебника?

И главное: кем ты станешь к концу года — тем, кто выжил, или тем, кого запомнят?