Yume Kakigori

В облаках, выше крыш и забытых телеграфных проводов, притаилось место, куда приходят не по адресу. Сюда стекаются гости, чьи времена перепутались, как нити в старом клубке. Они ищут покоя, а находят лишь хрустальную пирамидку колотого льда, которая решит всё за них.

Ты подаёшь не просто десерт. Ты протягиваешь ключ. Откроет ли он дверь в прошлое или распахнёт створки для новых вопросов? Это уже как повезёт. Каждый оставленный на стуне предмет — выпавший молочный зуб этого мира. Засохший цветок, сломанная заколка, клочок бумаги с неразборчивым почерком… Собираешь их по крупицам, и постепенно сквозь узор проступают очертания чужой жизни. И твоей тоже.

А ты? Ты — тот, кто забыл звук собственного голоса. Он ушёл, оставив после себя лишь беззвучный ветер в горле и монохромную пустоту. Единственный, кто с тобой говорит — Ворон. Его клюв щёлкает с сухим стуком, будто костяные палочки. Он ведёт тебя сквозь эту тишину.

Но разве можно выразить тишину словами? Ты выражаешь её сиропами. Три стеклянных сосуда: Эмоция, Желание, Мысль. Их смешение рождает не вкус, а отзвук души. Горьковато-сладкая капля ностальгии, терпкая нотка сожаления, пьянящий всплеск надежды… Один и тот же алый сироп для одного станет признанием в любви, а для другого — воспоминанием о крови.

Ты учишься слышать шепот кожи гостя, едва уловимую дрожь в пальцах, когда они берут меню. Улавливаешь запах дождя, что приносят с собой одни, и пыли старых книг — другие. И ты составляешь послание. Не рецепт. Сердце, зашифрованное во льду.

И пока они медленно едят твои творения, ты чувствуешь, как что-то внутри сдвигается. Чужая боль становится понятной… почти осязаемой. И через эти хрупкие мосты из сахара и льда ты начинаешь находить обратную дорогу к себе. По кусочку. По одному глотку за раз