A Wolf in Autumn

Ты очнешься на холодных досках, втягивая запах плесени и железа. Голова гудит, как провода на ветру. Двери не поддаются — скрипят, будто смеются. А этот голос... он просачивается сквозь щели, липкий, как варенье из детских кошмаров. *Не выходи, доченька*.

Фонарь дрожит в руках, выхватывает из темноты рваные клочья прошлого: ржавые ножницы, фотографию с обгоревшим краем. Каждый предмет оставляет на языке привкус — то медный, то горький. Хочется сплюнуть. Но карманов нет, только одна вещь за раз: или ключ, или осколок стекла, или чужое письмо с дрожащими буквами.

Мать шепчет через жестяную трубу — звук царапает барабанные перепонки. За окном ветер гнет деревья, а в промежутках между скрипом половиц слышно... нет, не волков. Не совсем волков.

Подвал пахнет мокрой землей и чем-то сладковатым. Фонарь гаснет — приходится шарить руками по стенам, пока пальцы не наткнутся на выбоины от когтей. Или гвоздей?

Загадки здесь как синяки: сначала не болит, потом распухает понимание. Разбить окно или найти ключ? Спрятаться в шкафу или бросить в темноту банку с бензином? Выбор всегда кажется неправильным. А эти записки... будто кто-то рвал их зубами.

И самое мерзкое — когда доходишь до зеркала и вдруг осознаешь, почему мать так боялась твоего отражения...