I'm counting to 6...

Дорога обрывается. Машина врезается в белую пелену, и на секунду кажется, будто легкие наполняются не воздухом, а ватой — плотной, липкой. Визг шин, хруст металла... а потом только тишина, густая, как сукно.

Ты выбираешься наружу. Ноги проваливаются в грязь по щиколотку, холод просачивается сквозь ткань. Впереди — дом. Не просто старый, а *прогнивший*, будто его годами разъедало изнутри чем-то кислым. Дверь скрипит не так, как должна: звук напоминает сдавленный смешок.

Внутри пахнет плесенью и... вареньем? Слишком сладко, слишком *неправильно*. Половицы шевелятся под ногами, будто дышат. Ты наклоняешься поднять фотографию — ребёнок на ней улыбается, но глаза пустые, как у куклы. Где-то за стеной что-то шуршит: то ли мышь, то ли пальцы по обоям...

Деревня будто уснула с открытыми глазами. Заброшенные дома стоят криво, словно их кто-то небрежно расставил и забыл выровнять. Ветер шепчет обрывки фраз: *"они считали до пяти... а ты?"* Ты находишь дневник — чернила расплылись от влаги, но цифры видны чётко. 1... 2... 3... Почему почерк меняется после четвёрки?

Свеча гаснет без причины. Темнота давит на виски, и вдруг понимаешь: ты не один. Кто-то дышит рядом — горячее, прерывистое. Это реальность? Или твой мозг уже начал переваривать сам себя от страха?

А потом раздаётся скрип. Чёткий, размеренный... как шаги.

Ты не хочешь оборачиваться. Но ведь надо?