Dawn of Man

Кости трещат под ногами — не споткнись. Ты ведешь их сквозь тысячелетия, этих голодных, дрожащих от холода существ, чьи пальцы еще не разучились хватать, но уже начали сжимать рукояти топоров. Утро пахнет сырым мясом и страхом: мамонт у водопоя даже не подозревает, что его ребра станут стенами первой хижины.

Сначала ты кормишь племя, потом — идеи в их головах. Смотри, как они таскают камни, сгорбившись, будто земля тянет их обратно в прах... А через сто зим кто-то из них вдруг выпрямится и начнет чертить палкой по грязи — вот он, первый расчет, первая попытка обмануть природу.

Зимой снег скрипит на зубах, летом воздух густеет от запаха перебродивших ягод. Ты заставляешь их копать землю не для еды — для семян, которые прорастут лишь через годы. Глупо? Но разве не глупость — верить, что дерево можно срубить не за три дня, а за полдня, если камень заочить под другим углом?

Потом придут войны. Кости уже не для домов — для наконечников. Шкуры не греют спины — натягиваются на щиты. Ты строишь ворота из стволов, а они все равно лезут, эти чужие, с таким же голодом в глазах...

И вдруг — статуя. В два роста человека, кривая, неуклюжая. Они таскают к ней дары вперемешку с мусором: кусок мяса, горсть блестящих камешков. Молятся? Или просто боятся пустоты за спиной?

Ты знаешь, чем это кончится. Железо перережет последние нити между ними и зверями. Но сейчас... сейчас они еще верят, что дождь идет потому, что кто-то очень высокий роняет камни в воду.