Elegy for a Dead World

Ты пробираешься сквозь пыль мертвых солнц, и каждый шаг оставляет след в пепле цивилизаций. Кожа покалывает от статики заброшенных передатчиков — они все еще шепчут, но слова рассыпаются, как песок между пальцами. Три мира. Двадцать семь историй. Ты не просто читаешь их — ты вдыхаешь обугленные страницы, чувствуешь на языке металлический привкус чужих воспоминаний...

Вот город, застывший в позе молитвы: башни склонились под тяжестью собственных тайн. Ты копаешь глубже, и лопата стучит по черепам, превратившимся в фарфор. Они хрустят, как сухие листья. А там, среди обломков, — детская игрушка с выцарапанным именем. Кто держал ее в руках перед тем, как небо треснуло?

Потом — темные коридоры космической станции, где гравитация играет с тобой в жестокие прятки. Ты крадешь не драгоценности, а звуки: скрип люков, вой сирен, ритм собственного сердца. Из этого родится баллада о воре, который украл саму пустоту...

А потом — тишина. Густая, как смола. Ты прикасаешься к стенам пещеры, покрытым кристаллами, и они передают тебе боль целой планеты. Здесь пишут не чернилами, а слезами — но разве кто-то услышит?

Холст игры — это акварель апокалипсиса: мазки тумана, клубящегося над руинами, блики света на брошенных шлемах. Иногда кажется, что экран дышит... или это твое собственное дыхание сбивается?

Ты закрываешь глаза — и внезапно понимаешь: эти миры не просто погибли. Они ждали тебя. Чтобы кто-то наконец подобрал оброненное слово и вдохнул в него жизнь снова... или похоронил как следует.