Everescape

Пальцы липнут от пота, когда перебираешь чужие паспорта. Каждый разворот — скрипучая дверь в чужую жизнь: вот трещина на обложке, оставленная пограничным контролем где-то под Минском, а здесь след от кофе, пролитого нервной рукой. Вирус сделал бумаги хрупкими, как лёд весной — один неверный взгляд, и они рассыпаются в отказе.

Ты слышишь, как сквозь стекло кабинки просачивается кашель очереди. Кто-то слишком часто моргает, кто-то мнёт шляпу в руках — все они шепчут истории, обёрнутые в фольгу срочности. «Моя мать умирает», «Контракт истекает завтра». Но ты уже знаешь: под языком у них припрятан металлический привкус лжи. Или нет?

Компьютер гудит, как холодильник в три часа ночи. Красные буквы «ДОСТУП ЗАКРЫТ» мигают ровно столько, сколько нужно, чтобы почувствовать зуд в подушечках пальцев. Нажать кнопку — всё равно что перерезать нитку. Иногда она держит воздушного змея, иногда — гирю.

А потом этот взгляд. Всё равно какой — мокрый от слёз или сухой, как пепел. Он заползает под кожу и остаётся там, даже когда включаешь Xbox вечером. Достижения щёлкают, как замки: «Не дрогнул», «Святая бюрократия», «Сердце из формуляров». Но ни одно не даёт ответа — почему у того старика из Алма-Аты дрожали веки именно так, как у твоего деда перед инсультом?

Карантин превратил правила в зыбкий песок. То ли запрещать въезд из-за просроченной справки, то ли пропустить парня с фальшивым ПЦР-тестом, потому что он улыбается криво, как твой одноклассник... который умер два года назад. Стол покрыт слоем пыли и отпечатков — сколько из них твои?

И главное: когда начальник проверяет журнал отказов, его дыхание пахнет мятными таблетками от давления. Ты же видел вакансии на доске объявлений — «Требуется уборщик». Всё ещё хочешь рискнуть ради женщины с ребёнком, у которой нет QR-кода?