Spiral

Ты засыпаешь под стук дождя по крыше рыбацкой хижины — тот самый, что Бернард слышал в шесть лет, прижавшись к отцовской спине, пахнущей дегтем и мокрой шерстью. Проснешься уже в другом воспоминании: треск гравия под кроссовками, когда пятнадцатилетний Бернард бежит за сестрой через двор. Ее смех растворяется в воздухе, как сахар в чае...

Но с каждым новым фрагментом что-то съезжает. Стены комнаты детства дышат, будто живые. Фотографии на комоде теряют лица — остаются только дрожащие силуэты. Ты пытаешься собрать пазл из обрывков: вот запах жженого тоста (мама всегда пережаривала хлеб), вот царапина на дверном косяке (он помечал свой рост перочинным ножом). Но пальцы проваливаются сквозь воспоминания, как сквозь влажный песок.

Дневник лежит на столе, страницы слипаются от невидимой сырости. Записи расплываются, будто чернила плачут. Ты вчитываешься в строчки о первом свидании Бернарда — а через абзац уже не можешь понять, кто эта девушка с сиреневыми волосами. Или это были волосы? Может, платок?

Иногда мир дает сбой — и ты проваливаешься в щель между воспоминаниями. Темнота давит на виски, в ушах звенит тишина вырванной фотографии из альбома. Найдешь ли ты тот самый момент, когда Бернард в последний раз узнал свое отражение в зеркале? Или зеркало уже давно показывает чужие глаза?

Рыбацкая сеть воспоминаний рвется все чаще. Ты вытягиваешь нити — а они превращаются в пыль между пальцев. Остается только привкус железа на языке и эхо чьего-то голоса: «Помнишь?..» Но что именно нужно помнить — забываешь раньше, чем успеваешь ответить.