Investigator

Ты просыпаешься оттого, что ветер гонит песок в лицо — мелкий, как костяная пыль. Глаза слипаются, но ты всё равно их открываешь: перед тобой небо, выцветшее до серо-жёлтого, будто старая фотография, оставленная под дождём. В кармане скрипит потрёпанный блокнот — когда-то ты записывал в него улики, а теперь только даты и координаты мест, где уже никого нет.

Передвигаешься медленно. Ноги вязнут в пепле, оставшемся вместо асфальта. Иногда под ногой хрустит что-то — осколок бутылки, деталь от радиоприёмника, кость. Не всегда животного. Подбираешь всё: ржавый ключ может пригодиться, чтобы вскрыть дверь бункера, а пустая консервная банка — стать миской для дождевой воды. Если дождь вообще будет.

Встречаешь других. Они редко говорят — чаще кашляют или бормочут что-то себе под нос. Один старик с обожжёнными руками клянётся, что видел ангелов: «Они шуршали, как целлофан». Ты не веришь, но всё равно записываешь его слова — вдруг это не бред?

Ночью хуже всего. Холод пробирает под кожу, а фонарь едва освещает пару метров впереди. Иногда кажется, что в темноте кто-то дышит... но это просто ветер гуляет по развалинам. Или нет?

Голод сводит желудок узлом, жажда делает язык грубым и чужеродным во рту. Ты ешь то, что найдёшь: консервы с вздутыми крышками (рискуешь), ящериц (горьких), грибы (проверяешь трижды). Спишь урывками — если повезёт найти укрытие. А потом снова идёшь.

Страх здесь не рычит и не бросается из темноты. Он тише: шепчет на ухо, когда ты смотришь на пропасть вместо моста, или заставляет руки дрожать перед тем как открыть дверь в очередной мёртвый дом... Может быть, внутри лежит ещё один труп с твоим лицом?

Ты продолжаешь идти. Потому что если остановишься — станешь частью пейзажа. Ещё одним безымянным холмиком под ржавым солнцем...