Ashland Dossier

Кожа на запястьях горит от тугих наручников — не твоих, конечно. Ты сам их застегнешь на ком-нибудь другом. Ветер 1965 года пахнет бензином и старыми газетами, но уже через минуту легкий толчок за ушами перенесет тебя в 1942-й: там воздух пропитан гарью, человеческим потом и чем-то сладковатым… знаешь, чем.

Ты не просто агент INCU. Ты последний гвоздь в крышке их гроба. Капитанская нашивка жжет плечо — неудобно, зато дает право развернуть карту на ржавом столе и ткнуть пальцем в фотографию: *вот он, тот самый мясник из Ашленда*. Его лицо сейчас мирно улыбается где-то в Аргентине, но ты-то видел досье. Знаешь, как он проверял температуру воды в бараке…

Игра не про справедливость. Она про то, чтобы загнать иглу под ноготь истории и вытащить занозу. В шестидесятых ты рыщешь по архивам, где бумага крошится под пальцами, а чернила выцвели до цвета запекшейся крови. В сороковых — пробираешься сквозь лагерные бараки, где стены впитали крики так плотно, что они до сих пор звучат тихим звоном в ушах.

Солдаты в твоем отряде не задают лишних вопросов. Они знают: если ты велел копать яму у старого дуба, значит, под корнями найдут не клад… а кости. Или улику. Или того самого унтерштурмфюрера, который теперь торгует сосисками в Мюнхене.

А еще здесь есть моменты, когда время будто спотыкается. Вот ты только что слушал радиопередачу про полет Гагарина — и вдруг оказываешься в промерзлом лесу под Ленинградом, где снег хрустит под сапогами как раздавленные зубы. Спасешь ли ты того мальчишку из барака №7? Успеешь ли вырвать страницу из журнала учета до того, как ее съест огонь?

Главное — помни: никто не уйдет. Ни директор зондеркоманды, ставший аптекарем. Ни медсестра, которая «просто делала уколы». Ты проследишь каждую ниточку от их прошлого к твоему кулаку… или курку.