Futa Dominium

Город втягивает тебя, как теплая ванна — сначала незаметно, потом кожей чувствуешь, как вода поднимается выше. Луна приезжает сюда с мачехой, и сразу же запах жареных каштанов с лотка на углу смешивается с металлическим привкусом чего-то неспокойного. Восемнадцать лет — возраст, когда кажется, что мир обязан раскрыться перед тобой. Но здесь он скорее сжимает кулаки.

Футанари здесь не прячутся. Их видно — в кафе, на рынке, в переулках, где тени слишком длинные для такого солнца. Но взгляды... Взгляды режут спину осколками стекла. Одни называют это свободой, другие — угрозой. Ты быстро понимаешь: город только притворяется терпимым. Под тонкой пленкой обыденности пульсирует гнойник.

Демократы шепчут за закрытыми дверями о "традициях", но их руки пахнут чернилами новых законопроектов. Республиканцы, те самые, что еще вчера кричали о морали, теперь разрываются между партийной линией и... странной симпатией к тем, кого раньше презирали. Ирония? Да ты ее почти ощущаешь на языке — горьковатую, как пережженный кофе.

Луна не планировала становиться частью этого. Она просто хотела новую жизнь — без прошлого, которое цепляется за пятки, как мокрая тряпка. Но политика здесь просачивается даже в постель. Каждое утро начинается с криков газетчиков и гула толпы под окном. Каждый разговор рано или поздно спотыкается о "их" и "нас".

Ты выбираешь: отворачиваться или встрять по уши. Мачеха пьет чай с соседкой-демократкой, а Луна случайно слышит обрывки фраз — "границы", "угроза", "наши дети". В баре республиканцы хлопают футанари по плечу, но их смех звучит слишком громко... Слишком натянуто.

А потом будет первый митинг. Первая драка. Первый камень в витрину магазина, где работает та самая девушка с фиалковыми волосами... Ты почувствуешь город по-другому: его нервные узлы, его скрипящие шарниры. И поймешь: нейтралитета здесь нет. Только выбор — даже если он давит на грудную клетку тяжестью кирпича.