Shuggerlain

Континент дышит. Расширяется, сжимается, как грудная клетка спящего великана — ты чувствуешь это под ногами, даже когда стоишь на каменных плитах императорского дворца. Шугерлейн не терпит неподвижности: сегодня здесь цветущая долина, завтра — трещина, из которой сочится запах серы и чего-то металлического, будто кто-то точит меч размером с гору.

Драскис склеил империю, но шрамы еще кровоточат. Ты видишь это в глазах придворных — одни щурятся от яркого света нового порядка, другие прячут в рукавах лезвия, отполированные до зеркального блеска. Мир? Да, пока что. Но попробуй провести пальцем по краю карты — под кожей континента пульсирует гнойник.

Фракции — не списки в меню, а живые существа. Гильдия алхимиков пахнет уксусом и тмином, их пальцы вечно в зеленоватых пятнах. Наемники с севера носят меха, пропитанные потом и дымом костров… а их смех оставляет царапины на слухе. Кого выберешь? Чью правду проглотишь, даже если она застрянет в горле комом?

Ты идешь по руинам города, которого нет на картах. Песок скрипит на зубах, ветер срывает таблички с названиями улиц — может быть, их уже стерли из истории намеренно. Вон там, за обломками колонны… слышишь? Шепот. То ли призрак, то ли шпион. Прижмешь ладонь к эфесу или присядешь на корточки, чтобы рассмотреть обронённую монету с профилем забытого правителя?

Бой здесь — не танец клинков, а медленное удушье. Доспехи натирают подмышки, стрелы вонзаются в щиты с глухим хрустом — будто ломают ребра. А эти проклятые горные перевалы… каждый шаг по льду отдается болью в коленях, будто сам континент не хочет отпускать тебя дальше.

И все же ты идешь. Потому что где-то за горизонтом кто-то роет яму для императорского знамени. Или это ты уже взял в руки лопату?