Lilja and Natsuka Painting Lies

Дверь скрипит по-разному для каждого. Одни входят с треском сломанной ветки, другие — с тихим стоном старого дерева. Лиля различает их даже без зрения: по тому, как дрожит воздух, по запаху лаванды или металла на руках гостя.

Нацука щурится от бликов на мольберте, но не поправляет штору. Пусть свет режет глаза — так краски выглядят живее. Она знает: Лиля смешивает их по памяти, пальцами впитывая температуру ультрамарина, липкую сладость охры.

Железнодорожный вокзал Юу пахнет углем и дождем, даже когда на картине нет ни того, ни другого. Ты проводишь ладонью по холсту — и внезапно чувствуешь шершавость перрона под ногтями. А монстр Махиру... Он не рычит. Он дышит слишком ровно, и от этого мурашки ползут по спине.

Актриса приносит с собой аромат грима и чего-то кислого — страха? Ее портрет должен быть красивым, но Лиля добавляет в белила щепотку сиены. Теперь в уголках губ прячется тень.

Иногда Нацука ловит себя на том, что задерживает дыхание. Не потому что боится. Просто воздух в мастерской густеет, как масло на палитре, и кажется: если вдруг вдохнешь слишком резко — сотрешь чью-то судьбу...

Ты думаешь, они просто рисуют? Попробуй угадать, чей пульс стучит в мазках — клиента или самой Лили. Или это Нацука незаметно подмешала в краску свой смех? Ведь ни одна тайна не остается на холсте без трещин. Рано или поздно сквозь них просочится правда — теплая и неудобная, как слеза между пальцами.