Returning the favor of the dog

Морозный воздух обжигает легкие, когда ты натыкаешься на нее — дрожащий комок шерсти у подножия святыни. Снег хрустит под ботинками, а в ушах звенит тишина, прерываемая только прерывистым дыханием собаки. Ты наклоняешься, пальцы вязнут в холодном меху... и вдруг встречают кожу. Теплую. Человеческую.

Она смотрит на тебя глазами, в которых смешались испуг и благодарность, а за спиной — нет, не хвост — край старого шерстяного пледа, которым ты только что хотел ее укутать. Уши все еще торчат, шевелятся на сквозняке. Ты протягиваешь руку, но останавливаешься в сантиметре: а если исчезнет?

Дом пахнет чаем и промокшей подошвой. Ты растираешь ей ладони — нет, *кисти* — и ловишь себя на мысли, что слишком долго задерживаешь взгляд на перепонках между пальцами. Они же были и у пса? Или тебе показалось?

Каждый день теперь начинается с проверки: сегодня она свернется калачиком у печки или уже научилась открывать консервы сама? Вчера разбила чашку, но собрала осколки быстрее, чем ты успел охнуть. А позавчера... позавчера прижалась мокрым носом к твоей шее, будто искала запах чего-то давно забытого.

Ты ведь тоже что-то потерял, правда? Пустые рамы на стенах, слишком просторная кровать — в этом доме слишком много мест, где могла бы быть чужая тень. Может, поэтому не спрашиваешь, откуда взялись ее шрамы под ошейником...

Говорят, собаки чувствуют страх. А что чувствуют девочки с собачьими ушами? Ты просыпаешься среди ночи от звука царапанья по полу — но это всего лишь ее ногти стучат по клавишам твоего ноутбука. "Не читай", — хочешь сказать, но она уже улыбается уголком рта, где клык чуть острее обычного...