The Oregon Trail

Пыль въедается в кожу, треск колес — в виски. Ты не ведешь караван, а носишь его на спине, как мешок с ржавыми гвоздями: каждый день тяжелее предыдущего. Четверо глаз смотрят на тебя сквозь засохшую грязь на лицах — кто-то сегодня умрет? Или просто украдет лишнюю горсть муки, пока ты чинишь разболтавшуюся ось…

Выбираешь их не по именам, а по трещинам в характере. Банкир считает каждую пулю, но скулит при виде койота. Фермерка чует дождь за три дня, но ее пальцы дрожат от лихорадки после каждого брода. А этот — охотник или психопат? Вчера приволок антилопу, сегодня точит нож и бормочет про «голос реки».

Дорога ломается под ногами. То трясина, где телега уходит в черную жижу по самые ступицы (запах гнилых яиц, хлюпание — кто-то уже блюет за кустами). То каньон, где ветер вырывает из рук карту и шепчет: «Срежь угол, рискни». Но если лошадь споткнется…

Торговцы здесь пахнут луком и обманом. Старик с лицом как печеное яблоко предложит ржавое ружье за твой последний медицинский справочник. Стоит ли? Завтра кто-то обязательно поранит ногу о рваный ботинок. Или найдет золотой самородок в потрохах убитого барсука. Или — чаще всего — просто упадет лицом в пыль без объяснений.

Голод скручивает кишки в узел, но мясо портится к полудню. Счастье — это когда дети не плачут от цинги, а ты находишь сухие дрова до темноты. Усталость… ее не измерить. Она оседает в костях, как свинец. Ты засыпаешь под вой койотов и просыпаешься от того же воя — только ближе.

А потом начинается дождь. Палатка протекает, порох отсыревает, и тот самый параноик из твоего отряда вдруг оказывается прав: вьючные животные исчезают без следа. Может, их украли? Или они сами убежали — кто их знает. Выбирай: искать или тащить поклажу на себе?

Игра не хочет тебя убить. Она просто наблюдает, как ты делаешь это сам — медленно, нелепо, с жадными надеждами и глупыми ошибками…