Night At the Gates of Hell

Ты заходишь в этот городок, и сразу чувствуешь запах морской соли, смешанный с чем-то кислым — будто мясо забыли в раковине. Ноги вязнут в песке, но это не песок, а осколки битого стекла и чьи-то выброшенные фотографии.

85 зомби. Ни одного повторяющегося лица. Ты запомнишь их всех — пустые глазницы, обвисшие челюсти, пальцы, скрюченные как корни мертвого дерева. Они ползут, спотыкаются, падают... но никогда не останавливаются.

Дробовик гремит, как хлопнувшая дверь в пустом доме. Патроны? Три в обойме. Четвертый ты уже потратил на того парня в дверном проеме — или это была женщина? Кровь на стенах пульсирует в такт диско-битам из радиоприемника.

Почему нельзя стрелять на ходу? Потому что ствол дрожит, как твои колени после первого трупа. Потому что револьвер весит больше, чем кажется. Потому что Resident Evil тоже так делала — а ты ведь заметил эту отсылку?

Нож застревает в ребрах, приходится дергать. Где-то скрипит качелька на детской площадке. Ты идешь туда — может, там патроны? Нет. Там только клочья волос на цепи и крошечная туфля...

Дэвид молчит. Он не кричит, когда зомби царапает ему спину. Не ругается, когда топор застревает в черепе. Он просто шепчет имя жены — ты слышишь это сквозь шум волн и предсмертный хрип очередного монстра.

А потом включается VHS-фильтр — экран мерцает, цвета расплываются, будто смотришь на мир сквозь слезы. Или это просто консоль перегрелась?