The Stillness of the Wind

Песок скрипит на зубах, когда ветер гонит его через пустые дворы. Тальма знает каждый камень здесь — они вросли в подошвы, как корни старой акации. Утром разводит дрожащими пальцами огонь в печи, вечером смывает с ладоней запах козьего молока. Город забрал всех. Даже голоса детей теперь только в трещинах стен.

Торговец приходит раз в неделю. Его телега скрипит иначе, чем раньше — будто тоже устала. Привозит письма, завернутые в тряпицу: сын пишет о новых машинах, внучка — о школе за рекой. Буквы пляшут перед глазами, чернила пахнут чужими руками. Иногда между строк проступает что-то... но она переворачивает листок, будто случайно роняет его в огонь.

Козы блеют однотонно, как метроном. Надо доить, сыр готовить, яйца собирать — куры несутся там, где раньше стояла школа. Если забыть покормить их, скорлупа становится хрупкой, почти прозрачной. Странно: раньше думала, старость — это покой. А тут счет идет на минуты: не успеть полить грядки — помидоры сморщатся, как ее собственные суставы.

Можно сесть на порог и смотреть, как тень ползет по колодцу. Или найти в песке обломок куклы — вдруг пальцы сами вспомнят, как шили ей платье? Ветер приносит то запах полыни, то звук далекого поезда... Кому теперь рассказывать сказки, которые меняли на патроны?

Город там, за горизонтом. Здесь только пыль да тишина — густая, как простокваша в глиняном кувшине. Иногда кажется: если замереть достаточно долго, время потечет вспять. Но козы требуют сена, торговец стучит в дверь... а письма становятся все короче.