Overclocked: A History of Violence

Город пахнет дождем и порохом. В палате — йодом, пластиковыми стаканчиками и чем-то несвежим, будто кто-то забыл вынести мусор неделю назад. Пять койк, пять пар пустых глаз. Они не помнят, как оказались здесь, но их пальцы до сих пор сжимаются в кулаки при звуке шагов за дверью.

Ты — Дэвид Макнамар. Ты знаешь, как работают травмы: они оседают в теле, как осколки. Но эти дети... их раны глубже. Клиф, Лаура, Виктория, Джонатан, Рэй — имена стираются, как надписи на мокром стекле. Их нашли с оружием. Без воспоминаний. Без объяснений.

Диктофон в кармане жужжит, как навязчивая мысль. Каждая запись — шаг в лабиринт чужого кошмара. Ты включаешь его — и вдруг видишь все их глазами: потрескавшийся асфальт под босыми ногами, вкус железа на языке, крик, который не можешь издать...

Они были вместе. В одном месте. Но что заставило их разбежаться, как испуганных зверей? Ты собираешь обрывки: синяк на запястье Лауры, царапины на спине Джонатана, шепот Виктории о «человеке с фонарем». Их истории сплетаются в узлы — и каждый тугой, как петля.

А потом есть твоя жизнь за стенами больницы: телефонные звонки бывшей жены, гулкая тишина в пустой квартире. Иногда кажется, что ты лечишь их только для того, чтобы не смотреть в зеркало...

Игра — это квест: ты щупаешь карманы мертвых курток, находишь смятые записки с дрожащими буквами, слушаешь медсестер — их голоса звучат слишком бодро для такого места. Каждый предмет как заноза: если поддеть — пойдет кровь.

А потом внезапно понимаешь: все они боятся не того человека... а того, что было перед этим. То, что они сделали сами. Или то, что сделали с ними? Палата внезапно кажется тесной — стены давят на виски...