The Blackwell Legacy

Комната пахнет пылью и лекарствами — двадцать лет комы оставляют после себя не только пустую кровать. Розангела сжимает виски, будто пытается выдавить из черепа эту жужжащую боль, но пальцы лишь впиваются в кожу глубже. Газетные рецензии расплываются перед глазами, буквы превращаются в черных муравьев... А потом он появляется. Сигаретный дымок, запах дешевого одеколона 30-х, треснутые очки на носу — Джоуи Мэллон не стучится в дверь. Он просто *здесь*, как гвоздь под кожей.

Ты думаешь, призраки выглядят как в кино? Прозрачные, дрожащие? Джоуи больше похож на изношенный пиджак с человеческим лицом. Он говорит хрипло, будто слова застревают где-то между горлом и твоим сознанием: «Роза, ты не просто чудачка с мигренями. Ты — последняя в роду. И у нас работа».

Нью-Йорк за окном шумит, но настоящий ад начинается в Вашингтон-сквер. Тени там ложатся неправильно, а самоубийцы оставляют записки одинаковым почерком... Кто-то сводит счеты с жизнью раз в десятилетие, или это что-то сводит их?

Придется копаться в чужих вещах — старые письма пахнут плесенью, а фотографии оставляют на пальцах липкий налет. Каждый диалог — как игра в горячо-холодно: профессор университета прячет глаза, бармен слишком громко смеется... А потом эти *вещи* начинают шевелиться в темноте. Не спрашивай, что именно. Лучше проверь, закрыта ли дверь.

Джоуи учит по-своему: толкает тебя под руку, когда ты берешь не ту книгу, матерится сквозь зубы над твоими ошибками. Но без него ты бы не заметила, как воздух густеет перед очередной жертвой... Или перед тобой.