Plane Accident

Обломки еще дымятся, а ты уже пробираешься сквозь щебень под сапогами — хруст металла отдается в висках, как несвоевременный звонок. Кто-то забыл выключить диктофон в кармане: шепот ветра, прерывистое дыхание, далекий вой сирены. Ты наклоняешься — запах гари въелся даже в пластиковую бирку с серийным номером.

Собираешь не улики, а осколки истории. Вот царапины на лопасти турбины — словно ногти вцепились в последний шанс. Вон страницы бортового журнала: чернила расплылись от дождя, но цифры все еще жгут пальцы. Ты фотографируешь не детали, а молчаливых свидетелей — они не соврут, если задать правильный вопрос.

Ангар встречает тебя эхом шагов и гулом холодильников, где хранят правду в вакуумных пакетах. Собираешь пазл из обгоревших тросов и показаний пилота — его голос дрожит в наушниках, будто сигнал с помехами. Может, он просто замерз? Или...

Ты знаешь, что черные ящики никогда не бывают черными внутри. Но как отличить сбой системы от дрожи в руках у того, кто ее проектировал? Документы лгут аккуратным почерком, обломки кричат рваными краями. А ты стоишь посреди этого хаоса с увеличительным стеклом — оно увеличивает все, кроме твоей уверенности.

Конец всегда наступает раньше, чем ты к нему готов. Подпишешь отчет — и чья-то жизнь превратится в папку с грифом «Закрыто». Но сначала придется выбрать: назовешь это трагедией или халатностью? Ветер за окном свистит одинаково для обоих вариантов.