HARTS ISLAND

Ты идешь по земле, которая дышит под ногами — не земля, а спрессованный пепел имен. Остров Харт: кусочек Бронкса, отрезанный водой и временем. Здесь каждый камень помнит, как трескались ребра от кашля в туберкулезных бараках, как звенели кандалы на подростках в исправительной колонии. Сейчас это просто яма. Самая большая братская могила Америки.

Ветер приносит запах морской соли и чего-то сладковатого — может, гниющей древесины, а может... Ты не станешь уточнять.

Твой проводник — голос в транзисторном радио. Он шипит, будто пленка, которую вот-вот порвет. Когда-то этот человек заставлял зрителей плакать в дорогих театрах. Теперь его последняя роль — безликий труп в массовом захоронении.

Ты собираешь его историю по кусочкам: обрывок афиши в колючем кустарнике, граммофонная запись с заезженной арией, пятно ржавчины на стене в форме аплодирующих рук. Головоломки простые — передвинуть камень, разгадать ребус из выцветших газетных заголовков — но после каждой решение оседает комком в горле.

Джаз из ниоткуда обволакивает все плотнее: саксофон скрипит, как несмазанные колеса катафалка. Иногда кажется, что деревья шепчут хором... или это ты начал слышать то, что слышат они?

Кладбище не хочет отпускать своих гостей. Тропинки петляют, выводя к тем же развалинам. Ветер стирает следы на песке быстрее, чем успеваешь их оставить. А радио все бормочет: «Ты ведь тоже боишься закончить так?»