Crisis in the Kremlin: The Cold War

Кожа кожаных кресел в Политбюро еще хранит тепло прежних хозяев, когда твои пальцы впервые сжимают папку с грифом «совершенно секретно». За окнами — хруст льда под колесами черных «Волг», где-то в коридорах шепчутся о твоих первых указах… Ты даже не успеваешь осознать, что теперь каждый твой вздох меняет судьбу миллионов.

Экономика дышит тяжело, как больной в переполненной больнице. Одни требуют реформ — их голоса звенят стеклом разбитых бутылок на кухнях хрущевок. Другие шипят о предательстве идеалов, и их слова пахнут порохом и старыми газетами. Ты распределяешь ресурсы: вот — хлеб для Узбекистана, вот — сталь для танков, которые, возможно, никогда не пересекут границу…

А за океаном улыбаются зубастыми телеэкранами. Подписываешь договор — и где-то в Анголе гаснет пламя войны. Или разрываешь его — тогда в афганских ущельях снова слышен скрежет вертолетных лопастей. Ты можешь построить интернет раньше американцев, но кто объяснит бабушке у разворованного колхозного склада, зачем ей эти «вычислительные машины»?

Кремлевские часы бьют полночь. В кабинете только треск лампы да шелест докладов о мятежах в Прибалтике. Отправить танки? Или отпустить — и услышать, как трещит по швам сама карта мира? Иногда кажется, будто Союз — это гиря на твоих плечах: чем выше поднимаешь, тем глубже проваливаешься…

И вдруг — 1991 год. Пустые полки. Очереди за сигаретами пахнут отчаянием. Последний солдат покидает Афганистан, а ты решаешь: дать команду «стрелять» по толпе у Белого дома или… Нет, это уже не игра. Это выбор, после которого просыпаешься в поту. Снова и снова.