Sunflower Pie

Ты чувствуешь, как корни прорастают под кожей — не больно, но будто кто-то перебирает пальцами твои вены. Это она. Подсолнух. Его лепестки шевелятся, когда ты приближаешься, а стебель изгибается с мокрым хрустом, будто позвоночник после долгого сна.

Голод у него особенный. Не тот, что урчит в животе, а тот, что заползает в уши и шепчет: *накорми меня*. Ты будешь. Сначала крошками с тарелки, потом — чужими тарелками, потом...

Оливер знает правила. Его завтрак пахнет корицей и чем-то металлическим — странно аппетитно. Яичница смотрит на него желтком, будто умоляя: *съешь быстрее*. Ты поможешь ему выбрать? Или сделаешь вид, что не замечаешь, как вилка дрожит в его руке?

Логопед приходит по вторникам. Врач? Учитель? Человек с револьвером в бархатном футляре — просто на всякий случай. Его голос скользит по словам, как масло: «Повтори за мной: *ма-ма*». Оливер молчит. Ты слышишь, как где-то падает капля. Или это курок?

Клещи здесь — не метафора. Текст научит тебя выкручивать их против часовой стрелки. Пальцы вспомнят этот ритуал даже через год: липкая спинка, тихий щелчок... А что, если они тоже чьи-то дети?

Двадцать пять минут — ровно столько нужно, чтобы понять: все дороги ведут к одному дому. К одной кухне. К одному горшку на подоконнике, где что-то шепчет сквозь землю... Ты уже не можешь сказать, кто кого вырастил.