The Cecil: The Journey Begins

Он приехал сюда за тишиной. Шум города вытряхнули из головы, как песок из ботинок — вот она, дверь отеля Сесил, вот холодная ладонь Сары в его руке. Ключ поворачивается с хрустом перелома.

Просыпается в клетке.

Воздух пахнет старыми книгами, которые кто-то пытался жевать. Где-то капает — нет, это скрипят шарниры чего-то большого, будто за стеной медленно разминают челюсти. Коридоры плывут, как в лихорадке: сегодня лестница ведет в подвал, завтра упирается в кирпичную кладку с пятнами, похожими на отпечатки губ.

Ты идешь. Потому что шепот из вентиляции складывается в ее имя. Потому что на третьей двери слева царапины — будто кто-то вырывался изнутри. В кармане находишь смятый чек: «1 бутылка молока, 12 патронов». Ты не помнишь этого... или это не твой почерк?

Они здесь не все сразу. Сначала тень от фонаря дергается не в такт шагам. Потом окно на втором этаже оказывается зеркалом — и там кто-то машет тебе, пока ты не оборачиваешься. Самые страшные вещи здесь не кричат, а притворяются частью пейзажа: гардина шевелится без сквозняка, телефонная трубка теплая, будто только что отпущенная...

Кнопки лифта липкие от чего-то сладкого. На пятом этаже пахнет жасмином — Сара любила эти духи. Ты бежишь на запах, но находишь только лужицу воска и детскую туфельку, аккуратную, как надгробие.

А еще здесь есть сейфы. В одних билеты на поезд, который ушел в 1943-м. В других — зубы. Иногда включается радио: «Мы все так рады вас видеть!» — голос трещит, будто говорящий забыл, как пользоваться языком.

Ты собираешь кусочки правды, как осколки стекла — порежешься, но без них не сложить картину. Или это они собирают тебя? Стены сжимаются на выдохе, коридоры пульсируют... А что, если отель — просто желудок, а ты уже давно перевариваешься?