HENPRI

Ты чувствуешь, как снег прилипает к подошвам, когда Шуичиро делает тот самый шаг — неловкий, роковой. Холодный воздух врезается в легкие, а потом… адвокат роняет папку с гулким шлепком. Искусство? Судья скривит губы, будто откусил лимон. Десять лет.

Тюльпановая тюрьма пахнет ржавчиной и перекисшим хлебом. Здесь даже свет лампы кажется жирным, обволакивающим — как будто тебя заворачивают в полиэтилен. Ты быстро учишься: шаги в коридоре всегда громче, чем нужно, а смех Куребаяси звучит так, словно кто-то царапает стекло. Она не смотрит в глаза, но ты чувствуешь ее взгляд на затылке…

А потом — Ханамару. Ее голос напоминает теплую воду после долгого дня: обжигает, но ты не можешь отказаться. «Культмастер» — шепчут за спиной. Ты замечаешь, как ее пальцы аккуратно выравнивают край твоей рубашки, будто поправляют рамку картины. Кто здесь на самом деле зритель?

Каждый диалог — это игра в четыре руки: ты тянешься за ответом, а тебе подсовывают ножницы. Шуичиро тонет в чужих историях, как в зыбучих песках: один неверный жест — и уже не понять, где кончается его вина и начинается чужая правда.

Ты помнишь этот момент? Когда стены начинают дышать в такт твоему сердцу…