Thrae

Ты пробираешься сквозь папоротники, и каждый шаг оставляет на шерсти капли росы — холодные, как первый утренний свет. Лес шепчет: под корнями прячутся янтарные капли сока, а в гуще ветвей мерцают ягоды, похожие на застывшие искры. Но разве это просто ингредиенты? Прикоснешься — и пальцы вспомнят липкую сладость, а в груди забурлит что-то теплое, почти забытое...

Охота за волшебством начинается с малого: сплести яйцо из веток, выкрасить его соком ольхи или сажи. Каждое — как отпечаток лапы на мху, неповторимое. Раздашь их — и вдруг лиса, которая вчера скалила зубы, сегодня несет тебе кусок медовых сот. Запах воска смешивается с ее хищным дыханием, но теперь в нем нет угрозы.

А потом приходят они. Трэй. Их капканы щелкают, как голодные челюсти, а следы пахнут железом и порохом. Но что может быть страшнее для охотника, чем лес, который больше не боится? Ты роешь норы под их ловушками, засыпаешь тропы колючками — и однажды слышишь, как где-то далеко трещит ветка под чьей-то тяжелой ступней... но это уже не твоя проблема.

Девять пар глаз следят за тобой из темноты. Вон тот барсук с шрамом через нос — он просит найти гриб-дождевик, «чтобы старые раны не ныли на рассвете». А выдра? Ей нужны ракушки с речного дна — «для дочки, она любит слушать, как они шепчут». Откажешь — и ее смех станет чуть тише. Поможешь — научит нырять так, чтобы даже рыбы не заметили...

Здесь каждый выбор оставляет след. Сломаешь ветку для яйца — через день найдешь на ее месте гнездо пеночки. Обманешь сову ради лишней горсти блесток — луна будет светить тусклее. И когда последний Трэй исчезнет за горизонтом (а они исчезнут), ты вдруг поймешь: легендарным Пасхальным становишься не из-за яиц. А потому что лес начал дышать в такт твоим шагам...