Decade

Время здесь — не прямая, а зыбкая ткань, и ты чувствуешь, как она трещит по швам под пальцами. Каждый стежок — десятилетие, каждый разрыв — шанс. Ты не просто наблюдаешь, ты вцепляешься в прошлое, как в горло, и трясешь, пока оно не выплюнет ответ.

Дети — твои проводники. Не солдаты, не шпионы — просто дети. Их кости хрустят от ускоренного взросления, голоса ломаются между эпохами. Один возвращается с запахом пороха в волосах, другой шепчет строки забытого манифеста… а третий вообще не возвращается.

Империи гниют с одинаковым звуком: тихим скрипом бюрократии, гулом толпы под окнами. Ты подсовываешь им идеи, как яд в вино — искусство чуть левее, война чуть позже. Но история цепляется за привычные колеи, как пьяный за перила.

Архивы пахнут плесенью и отчаянием. Ты копаешься в них до тех пор, пока буквы не начинают расползаться перед глазами. Вот отчет о бунте, вот чертеж машины, которая никогда не заработает… а вот письмо. Личное. Ты же знаешь, что будет с автором?

С каждым прыжком реальность мнется. То ли ты исправляешь ошибки, то ли создаешь новые — где тут грань? Дети смеются над твоими инструкциями: их мозги уже перестроились под ритм другого века. Они приносят тебе обрывки песен, которых еще нет… или уже нет?

Попробуй изменить хоть что-то по-настоящему. Просто начни с малого — спаси одного человека. Посмотри, что будет.

(А потом попробуй уснуть под вой ветра, который дует из разлома во времени.)