Fear deeps

Ты получаешь письмо. Бумага пахнет лекарственной горечью и чем-то еще — как будто ее долго сжимали потные ладони. Лили пишет о шепотах за дверью процедурного кабинета, о следах на полу, которые исчезают у стены... Она не кричит о помощи, но каждое предложение обрывается так, словно кто-то вырвал листок из-под ее пера.

Ты приезжаешь. Санаторий втягивает тебя внутрь, как легкие втягивают воздух перед последним вздохом. Фонарик выхватывает из темноты облупившуюся краску, пятна плесени, похожие на карту неизвестной страны. Ты идешь — а стены сжимаются за спиной, будто проверя, поместишься ли ты в их пищеводе.

Здесь все лжет. Даже свет: он не освещает, а только глубже прячет. Воннель коридора внезапно обрывается тупиком — или это чья-то спина? Головоломки вплетены в стены: чтобы открыть дверь, нужно понять, почему на кафеле нет отражения, или собрать воедино обрывки историй пациентов... если это были пациенты.

Ты слышишь шаги. Они повторяют твой ритм — но с опозданием на полтакта. Оборачиваешься — и луч фонаря дрожит на пустом месте. А потом скрипнет дверь там, где ты только что проверил...

Лили где-то здесь. Ее голос иногда просачивается сквозь вентиляционные решетки — или это просто ветер играет с твоими нервами? Каждая комната оставляет на языке привкус: здесь пахло хлоркой, здесь — мокрым деревом, а вот здесь... ты не можешь определить этот запах, но он заставляет зубы скрипеть.

Ты будешь открывать двери. Найдешь записи. Услышишь смех без лица. И в какой-то момент поймешь: санаторий не просто прячет Лили — он ее переваривает. Успеешь ли ты вырвать ее из этой кишки коридоров до того, как она станет частью здания? Или тебя уже тоже записали в историю болезни?