Ian's Eyes

Темнота здесь не просто отсутствие света — она липкая, как вар, затекает в уши гулом шагов и сдавленным дыханием. Ты ведешь его за руку, точнее, он держится за шершавый ошейник Норта, а ты принюхиваешься к запаху плесени и металла. Школа Блу Норхольм больше не пахнет мелом и школьной столовой… только сыростью подвала и чем-то сладковато-гнилым.

Дети здесь уже не дети. Они скрипят суставами, когда поворачивают головы, их пальцы царапают стены — ты слышишь это даже сквозь вой ветра в разбитых окнах. Ян не видит, но чувствует: его ладонь вздрагивает на твоей спине каждый раз, когда монстр проползает мимо.

Ты — собака. Ты не умеешь говорить, но знаешь, где пол скрипит меньше. Где можно проскользнуть за спиной у того, что раньше было девочкой с косичками… а теперь щелкает зубами, будто жует стекло. Иногда приходится толкать Яна носом в бок — резко, но тихо, чтобы он понял: *здесь нельзя дышать*.

Коридоры петляют, как кишки. Ты запоминаешь их по звукам: вот там капает вода (значит, поворот налево), здесь скрипит дверь (не открывай ее). А еще — по теплу. Безопасные зоны отдают слабым жаром батарей, будто живые… пока они не гаснут внезапно, и тогда приходится бежать, волоча мальчика за собой, пока тени не настигли.

Кто решил, что слепому легче? Он спотыкается о то, чего не существует — куски воздуха вдруг становятся твердыми… или это чьи-то руки? Ты рычишь в пустоту, и эхо разливается желчью по горлу.

А потом снова тишина. И выбор: свернуть в класс с вывернутыми партами или пролезть в узкий лаз под лестницей… где пахнет мокрой шерстью и страхом.