Sumerians

Глина под ногами еще влажная от разлива — ты чувствуешь ее вязкое сопротивление, когда прокладываешь первую тропу к реке. Здесь все начинается: несколько хижин, дрожащий дымок очагов, запах пресного теста из глиняных печей. Ты раздаешь зерно, а они, эти крошечные фигурки с потрескавшимися от солнца руками, уже тянут его в рот, жуют медленно, будто пробуя на вес…

Сколько нужно, чтобы город запомнил твое имя? Не таблички с клинописью — нет. Шепот у колодцев, когда женщины пересчитывают урожай ячменя. Стук деревянных лопат о каналы, где вода плещется мутной жижей. Ты запрешь ее в каменные русла — и вот уже финиковые пальмы шелестят листьями над крышами.

Но попробуй недоплатить рабочему — он не взбунтуется. Просто утром найдешь пустую мастерскую, а на полу следы босых ног, ведущие к соседнему правителю…

Храм растет как на дрожжах: ладан обволакивает улицы, жрецы бормочут заклинания, но разве это сравнится с толстыми мешками меди в хранилище? Ты учишься считать не звезды на небе, а скрип тележных колес по мостовой. Каждый кирпич здесь — чей-то пот, соль на губах, мозолистые ладони.

А потом приходит самум. Горячий ветер вылизывает склады дочиста, и ты вдруг понимаешь: эти кривые стены из сырца — не защита. Они просто тень твоего тщеславия на песке…