Mooch

Тыкнешься лицом в сырую тьму, и она прилипнет к коже как старая пленка. Блинк — просто кусок тряпок и пуговиц, но его пальцы дрожат по-настоящему, когда он подбирает очередной обрывок Тулы. Ты почувствуешь, как нитки на его локте расползаются от каждого рывка в сторону... а эти твари скулят за спиной, будто ржавые шестеренки в горле.

Три мира. Двадцать пять способов умереть. Девять боссов, у которых вместо глаз — дыры, затянутые паутиной. Ты уверен, что хочешь заглядывать в каждый угол? Иногда лучше не видеть, как шевелится что-то в дрожащем свете фонаря...

Выборы здесь липкие, как варенье на пальцах. Украдешь хлеб у слепого торговца — услышишь, как его желудок скрипит от голода даже через час. Пропустишь мимо ушей стук копыт за стеной — потом найдешь кого-то знакомого на крюке в мясной лавке. А этот скрытый финал... ты действительно готов увидеть, что прячется за «счастливым» побегом?

Кукловод не любит непослушных. Его машины шипят паром и пахнут горелой кожей. Они уже разорвали Тулу на части — аккуратно, будто вскрывали конверт с письмом. Теперь ее рука валяется в канализации под ледяной водой... нога застряла между зубьями гигантской шестерни... а что случилось с головой, лучше не спрашивать.

Лабиринты здесь дышат. Стены сжимаются, если долго стоять на месте. Пол проваливается ровно тогда, когда ты переводишь дух. Но иногда — очень редко — сквозь трещины пробивается свет. Настоящий. Теплый. И тогда кажется, что пуговичные глаза Блинка становятся мокрыми... или это просто капает с потолка?