ef - the latter tale.

Церковный снег хрустит под ботинками, как страницы старого дневника. Ты помнишь этот момент — где оборвалось прошлое, там начинается теперь. Две фигуры у замерзших витражей, дыхание, превращающееся в облака... Они наконец встретились. Но если раньше ты слушал её истории, теперь очередь его голоса. Готовься к тому, что в горле застрянет комок.

Ты откроешь дневник с потрёпанными уголками — чернила чуть размазаны, будто кто-то торопился записать всё до того, как память снова обнулится. Тринадцать часов. Столько времени у неё есть между пробуждением и забвением. Он будет каждый раз представляться заново, а она — притворяться, что не замечает дрожи в его руках, когда он поправляет очки. Заброшенная станция пахнет ржавчиной и снегом, но её комната всегда пахнет бумагой и... лекарствами?

А потом — скрипка. Не та, что звучит на сцене, а та, что царапает струны в пустой квартире на рассвете. Ты услышишь, как смычок спотыкается о кашель. Она принесёт ему апельсины (почему именно апельсины?), кожура будет оставлять липкие следы на клавишах пианино. Ты захочешь крикнуть ей: «Не влюбляйся!», но баскетбольный мяч уже катится по паркету к его ногам...

Тысяча анимированных вздохов — вот из чего соткано это продолжение. Тридцать часов музыки (сорок треков вместо двадцати восьми), которая то обжигает пальцы, то стекает по спине ледяными каплями. Пролог обманет тебя лёгкостью, как первый снег, который тает ещё до касания земли... А потом ты поймёшь: здесь никто не торопится прощать. Даже тебе.

Кто вообще решил, что рождественские истории должны заканчиваться счастливо?