The Executioner

Ты проснешься в комнате с каменными стенами, где запах старой крови въелся в дерево топчана. Топор у двери — не инструмент, а продолжение руки. Отец оставил тебе это ремесло, как другие оставляют мельницу или кузницу. Только здесь мука — человеческая, а металл — хруст костей под лезвием.

Каждое утро начинается с приговора. Но прежде чем опустить клинок, ты копаешься в грязном белье чужих жизней. Кто-то платит за быструю смерть, кто-то — за медленную. А ты... ты ищешь оправдания в их грехах. Может, этот купец действительно травил детей просроченным зерном? Может, солдат насиловал перед тем, как убить? Их последний вздох — твой ответ небу.

Ты думаешь, палач просто рубит головы? Попробуй отличить ложь от правды, когда у тебя во рту пересохло от страха жертвы. Их зрачки расширяются, как дверные проемы в ад. Пальцы скребут по столу... Они всегда скребут, даже если клянутся в невиновности.

А потом — рынок. Да-да, трупы тоже товар. Алхимики щупают печень для зелий, студенты-медики шепчутся над венами. Ты становишься торговцем, но вместо монет берешь молчаливые благодарности или черные списки новых жертв.

Игра не про кровь. Она про то, как легко привыкнуть к ней. Однажды ты поймешь: каждый удар топора отзывается не в шее осужденного, а где-то под твоими ребрами. Выдернешь ли клинок из собственной души? Или примешь правила этого мира — где справедливость пахнет железом и гнилыми яблоками из тюремных карманов...

Интерфейс? Текст цепляется за глаза, как крючьями. Но это не буквы — это следы пальцев на пергаменте, крики за стеной, липкие пятна на страницах допросов. Здесь решения принимают не мышью, а горлом: сглотнешь ком — выберешь милосердие; выплюнешь — получишь лишнюю монету.

Кто сказал, что тьма не может быть... уютной?