Bright Lights of Svetlov

Ты заходишь в подъезд — и сразу в нос бьёт запах затхлого ковролина, смешанный с ароматом чьих-то котлет из соседней квартиры. Лифт скрипит, будто просит пощады, а на стене чей-то ребёнок вывел карандашом: «Здесь был Витя». Ты уже знаешь, что этот Витя — теперь инженер где-то под Минском, но стёрть надпись рука не поднимется.

1985 год. Не просто декорации — время здесь можно пощупать: шершавые обои с едва заметным узором, холодок металлической ручки на балконной двери, хруст газеты «Правда» в пальцах. Телевизор бубнит что-то о перевыполнении плана, а ты роешься в ящике комода и находишь пожелтевшую фотографию. Кто эти люди? Почему у женщины на лице тень, будто она только что услышала плохие новости?

Главный герой бормочет себе под нос — то о забытых спичках, то о том, как соседка опять пожалуется на шум. Его голос — тёплый и немного усталый — ведёт тебя сквозь быт, где каждое действие отзывается эхом: звон посуды в раковине, скрип половицы под ногами, далёкий гул трамвая за окном.

А потом начинаешь замечать трещины. Не только в штукатурке — в самом воздухе. Очередь за колбасой превращается в тихую драму, детский смех во дворе обрывается внезапно, будто кто-то сделал замечание. Игра не кричит об этом. Она просто кладёт тебе в ладонь осколки чьей-то жизни — осторожно, чтобы не порезаться.

Два часа — и ты выходишь из этой квартиры с ощущением, будто прожил месяц. Остаётся только призрачное послевкусие: вот оно, прошлое… живое, дышащее, с потёртыми углами и несбывшимися надеждами. Или тебе это только показалось?