Trauma

Груз вины давит на грудную клетку, как тот самый камень — огромный, холодный, неумолимый. Она выжила. Они нет. Теперь больничный потолок, запах антисептика и тиканье капельницы заменяют ей мир. Но как жить, если каждый вдох напоминает о том, что могло бы быть иначе?

Сны — вот дверь. Не та, что скрипит на петлях, а та, что приоткрывается с щелчком старого фотоальбома. Четыре сна. Четыре лабиринта из обрывков памяти, где стены дышат, а фонарные столбы прорастают снимками. Вот она — маленькая, впервые за порогом школы, пальцы сжимают лямку рюкзака слишком крепко. Вот диссертация: чернильные пятна на кончиках пальцев, кофе горчит на языке. А вот... реклама чистящего средства, ярко-желтая, как предупреждение. Зачем?

Фотографии прячутся в странных местах — не ищи логики, здесь ее нет. Только треск перегоревшей лампы где-то за спиной, шершавость облупившейся краски под пальцами. Соберешь все девять — мишка выберется из-под камня. Освободится. Или так только кажется?

Альтернативные концовки — это когда копаешь глубже и находишь не ответы, а новые вопросы. Почему символы для телепортации — это именно чайка, разбитая ваза, школьный звонок? Кто сказал, что облегчение должно быть легким? Иногда оно приходит с горечью на губах и тяжестью в ногах, будто прошел не уровень в игре, а прожил еще один день...