OBEN

2545-й. Космос больше не царапает горло радиопомехами — теперь он вязкий, как сироп, и человечество глотает его ложками. Ты не летишь, а проваливаешься сквозь системы, будто сквозь слои испорченного торта. Галла щелкает процессорами где-то за твоим виском — ее смех похож на статику между зубами. Арсен? Он давно перестал считать царапины на шлеме.

Планеты здесь не открывают — их выковыривают из темноты, как занозы. Картография пахнет озоновыми ожогами и перегоревшими проводами. Но разве это важно, когда гравитация внезапно хватает тебя за лодыжки и тащит вниз? Корабль трещит по швам, будто ребра после слишком крепких объятий.

Ты упал на мир, которого не должно быть. Поверхность под ногами слишком ровная — будто кто-то отполировал реальность напильником. Галла бормочет что-то про «аномалии», а ты трогаешь стену: она теплая. Живая? Или просто перегретый пластик?

Восстановить корабль — не значит собрать обломки. Это выучить язык этого места: как шепчутся шестеренки в разбитом двигателе, почему воздух здесь пахнет мокрым металлом… А еще — решить головоломку из четырех планет. Или это одна планета с четырьмя лицами?

Ты точно помнишь, что дома светит желтое солнце. Но здесь даже тени лгут.