RUN! GRANDPA! RUN!

Кости трещат, но инвалидное кресло взрывается стартом — ты уже несешься по больничному коридору, и запах антисептика смешивается с гарью перегретого двигателя. Разве старость должна пахнуть валерианкой? Здесь она пахнет бензином и порохом.

Ты прыгаешь. Нет, не так — ты продираешься сквозь воздух, как нож через студень, а внизу пилы жуют пол, оставляя после себя стружку и короткие искры. Медсестры шипят что-то про режим, но их шприцы — всего лишь еще одна преграда, которую нужно перехитрить.

Монеты звенят, как крошечные колокольчики, когда подбираешь их на лету. Пальцы скользят по экрану — чуть медленнее, и ракета не успеет зарядиться к моменту, когда коридор внезапно оборвется пропастью. А там, внизу… лучше не смотреть.

Глаза слезятся от скорости, но это не важно. Важно то, как кресло дрожит перед прыжком, как мышцы старика напрягаются вопреки возрасту — будто тело помнит то, чего никогда не умело. Ты падаешь. Ты летишь. Ты врезаешься в стену с грохотом разбитого стекла… и тут же отталкиваешься дальше.

Звуки здесь — отдельный враг: скрип тормозов перекрывает крики «вызывайте охрану!», а музыка нарастает волной, от которой учащается пульс. Успеешь ли? Не успеешь? В последний момент хватаешь край платформы — ногти впиваются в пластик…

И снова бежишь. Потому что остановиться — значит признать, что старость все-таки догнала. А сегодня не тот день.