Marooned

Корабль разломило пополам, как сухую ветку. Ты выплюнут морем на песок — липкий от соли, горячий до ожога. В ушах еще звенит шторм, но вокруг только шепот пальм и мертвый остов шлюпки с прогнившим дном.

Голод скручивает желудок уже к полудню. В тени кокосы падают с глухим стуком, но чтобы добраться до мякоти, придется разбить скорлупу камнем — пальцы быстро покрываются волдырями. На берегу крабы шуршат панцирями, будто смеются: попробуй поймать.

Ночью тело дрожит от холода, даже если прижаться к потухшему костру. Древесина отсырела? Придется снова тереть палками до крови на ладонях. А утром — солнце, которое давит чугунным грузом на затылок. Без воды к полудню язык прилипнет к нёбу… если не найдешь эти проклятые скорлупы, наполненные дождевой жижей.

Под каждым камнем — скорпион или личинки, белесые и жирные. Съешь — вырвет. Не съешь — ослабнешь. Океан блестит ядовитой синевой, но рыба уходит из рук, как ртуть. Иногда на мель выносит пластиковые бутылки: можешь сделать из них ловушку или хранить кипяченую воду, пахнущую пеплом.

Сон — не отдых, а короткий провал в кошмар, где ты тонешь. Проснешься от того, что по ноге ползет муравей размером с фалангу пальца. Или от воя ветра в бамбуковых зарослях… или просто потому, что голод снова начал грызть ребра изнутри.

Лодку не починить — только построить заново. Но для этого нужны лианы вместо гвоздей, смола вместо клея и месяцы терпения… если хватит сил не сойти с ума от одиночества.