The Deed 2

Кровь на обоях впитывается медленнее, чем правда в память. Ты помнишь каждый визг пружин койки, каждый щелчок хирургических зажимов — а теперь держишь в руках струну от рояля, липкую от пота. Париж 1930-го пахнет табачной пылью и дорогими духами, перебивающими запах разложения.

Ла флёр руж. Бордель, где кожа трескается под ударами, а шепот клиентов смешивается со скрипом кроватей. Фрэнк Грейсман любит это место. Ты тоже полюбишь — на три минуты дольше, чем он проживет.

Десять человек кружат вокруг тебя, как мухи вокруг лампы. Горничная с ожогами от сигар на запястьях, барист с нервным тиком... Их графики — твой инструмент. Подождешь, пока старый доктор наклонится к раковине? Или предпочтешь, чтобы он захлебнулся собственным вином — там, в подвале, где эхо глушит крики?

Твои пальцы сами нащупывают лезвие в кармане. Но будь осторожен: стены здесь тонкие, а некоторые грехи пахнут слишком сильно даже для этого места.

Концовки складываются из обрывков газет и пустых склянок. Одну ты не увидишь в списке достижений — ту, где труп в зеркале внезапно оказывается твоим отражением...