Epstein 2

Ты задерживаешь дыхание, когда скрип половиц под ногами отдается в висках — слишком громко для этого места. Где-то за стеной что-то шевелится, мокрое и часто дышащее, а ты сжимаешь в потных ладонях самодельный фонарь из банки и тряпки, пропитанной бензином. Его свет дрожит по стенам, как твои пальцы...

Остров не просто прячет правду — он ее переваривает. Ты находишь обрывки записок в карманах мертвых, размазанные чернила на операционных столах, следы инъекций на собственных руках. Почему больница пахнет формалином и перезрелыми яблоками? Кто оставил детские ботинки у входа в лифтовую шахту?

Крафтишь нож из сломанного скальпеля и деревянной ручки — металл холодный, будто только что вытащили из морга. В темноте даже аптечка кажется ловушкой: хруст упаковки бинтов привлекает **их**. Ты научился различать шаги: тяжелые, волочащиеся — это еще можно обойти; быстрые, с хлюпающим звуком где-то на уровне колен — беги.

Каждая комната оставляет на языке привкус — ржавчины, йода, старой крови. Лабиринты особняка сжимают грудную клетку, коридоры отрастают новыми ответвлениями, когда ты отворачиваешься. А эти глаза в окнах... они следят или ты уже начал слышать чужой шепот в собственном выдохе?

Мать оставила следы — прядь седых волос в камере с кожаными ремнями, записку под треснувшей плиткой. Но остров не отдает своих детей так просто. Тысячи иголок под кожей: каждый шаг к разгадке делает тебя частью эксперимента.

Сможешь ли ты собрать себя обратно?