The Baby in Yellow

Ты устраиваешься поудобнее в кресле, пока экран телевизора мерцает в темноте. В доме пахнет старыми книгами и чем-то сладковатым — может, испорченным молоком? За окном скрипит ветка, будто кто-то осторожно царапает стекло. И вдруг... этот плач. Не детский, а какой-то слишком ровный, как будто его воспроизводят на сломанной пластинке.

Пол скрипит под ногами, когда идешь проверять. В комнате хозяев — пустая кроватка. Но откуда тогда звук?

Тебе придется успокаивать его. Кормить, качать, подсовывать игрушки — все как обычно. Только вот кукла в углу поворачивает голову, когда ты отворачиваешься. А тени на стене шевелятся не в такт твоим движениям...

Каждый раз, когда думаешь, что поняла правила, он меняет их. То требует бутылочку, которую ты только что держала в руках, то внезапно замолкает и смотрит куда-то за твою спину. Ладони потеют — роняешь погремушку, и она катится под шкаф с глухим стуком.

А потом он перестает притворяться. Глаза становятся слишком большими, рот растягивается в улыбке, которой не должно быть у ребенка. Инструкция на холодильнике теперь выглядит как заклинание: «Не давай ему плакать», «Не оставляй одного», «Не спрашивай, куда делись прошлые няни».

Кто оставил тебя здесь? Почему в детских рисунках на стенах всегда один и тот же силуэт — высокий, с неестественно длинными пальцами? И главное: что случится, если ты все-таки ошибёшься?..