The Lion's Song

Вильма чувствует, как струны скрипки впиваются в подушечки пальцев — глухие ноты застревают где-то между ребрами. Вена начала века давит запахом кофе и типографской краски, но она ищет не это. Ей нужно то, что прячется за шепотом пианино в соседней комнате, за вздохами чужих мелодий. Готова ли заплатить за вдохновение чужими тайнами?

Франц рисует не красками — он царапает холст обнаженными нервами. Его кисть ловит тени: вот страх клиента съежился в уголке портрета, вот чья-то ложь проступила синевой под глазами. Критики ждут шедевра, но разве они выдержат правду? Будет ли аплодисментов достаточно, чтобы заглушить звон в ушах после каждой выставки...

Эмма затягивает корсет туже, чем обычно — грудь теперь плоская, чернильные пятна на рубашке выдают «мужчину». Лекционный зал пахнет мелом и мужским потом. Она бросает уравнение на доску, будто перчатку. Сосчитают ли они ее по каблукам, стучащим по паркету?

А потом — перекресток. Вильма смычком разрезает тишину, Франц роняет кисть в лужу, Эмма стирает с доски половину формулы. Твои выборы здесь: оставленные на рояле ноты, пролитое вино на эскизе, молчание вместо возражения. Концовка придет неожиданно — может, ты уже ее слышишь? Гул поезда за окном, скрип двери... или это просто ветер?